Сложно назвать руководящий пост, который не занимал Михаил Мясникович. Бывший премьер-министр, бывший глава Администрации президента, бывший глава Совета республики, бывший глава Национальной академии наук. Сегодня Мясникович возглавляет коллегию Евразийской экономической комиссии, преимущественно находится в Москве и, наконец, решился на мемуары.
“Так было. Личное” – книга издана издательством “Белорусская наука” небольшим тиражом в 400 экземпляров.
В книге много интересного. Например, изложена еще одна версия событий декабря 1991 года, когда в белорусских “Вискулях” Советский Союз прекратил свое существование. Михаил Мясникович в то время занимал должность вице-премьера в белорусском правительстве.
Как Мясникович оказался в Вискулях?
“Следует отметить, что в то время решения принимались достаточно быстро, — пишет он. — Бюрократизм уходил вместе с директивной экономикой и старой государственной системой. Согласования сводились до минимума, многие установки реализовывались по устным распоряжениям.
Это в полной мере относилось к мероприятиям, проводимым на высоком государственном уровне. Так было и с визитом Б.Н.Ельцина в Минск 7 декабря 1991 года. Ельцин позвонил накануне, 6 декабря, Шушкевичу и предложил пригласить в Минск Л.М.Кравчука, который 1 декабря был избран президентом Украины. Повод, как рассказывал Шушкевич, был: втроем обсудить текущие дела и выработать линию поведения к предстоящей встрече у Горбачева, которая планировалась на 9 декабря в Ново-Огарево в связи с готовностью к подписанию нового Союзного договора. Скорее всего, у Ельцина был до этого звонка контакт с Кравчуком, но корректнее было получить приглашение Шушкевича как принимающей стороны.
Кравчук согласился, и 7 декабря 1991 года был в Минске. Обратите внимание – визит Президента страны в другое государство и встреча трех первых лиц России, Украины и Беларуси были организованы в течение суток!
Шушкевич и Кебич (тогдашний глава белорусского правительства, — Прим.) приняли решение: Кебич будет присутствовать на приеме в честь Ельцина, а Шушкевич и Кравчук вылетают в Беловежскую пущу, куда Кебич с Ельциным прилетят после приема. От правительства с Шушкевичем и Кравчуком летит Мясникович.
Я оперативно, прямо с заседания Верховного Совета, выехал в Национальный аэропорт. Шушкевич тоже прибыл. В аэропорту нас уже ждал Кравчук. С ним был премьер-министр Украины В.П.Фокин и небольшая делегация. Было принято решение лететь в пущу на самолете Ту-134 Кравчука. При этом вышла заминка, суть которой заключалась в том, что протокол Кравчука заявил, что руководители двух государств не могут лететь одним бортом. Пообсуждали пару минут, Кравчук взял ответственность на себя, и мы все вместе вылетели в пущу.
Приземлились на военном аэродроме, нас встречал председатель Брестского облисполкома В.И.Бурский. Девушки вручили гостям хлеб-соль, цветы, и кортеж машин выехал в направлении Вискулей – государственной резиденции. Сейчас это немыслимо представить. Никаких передовых групп, на незнакомом аэродроме – военном, находящемся в подчинении ВВС Минобороны СССР — приземляются три президента…
Ничто не предвещало, как говорится…
Приехали в резиденцию “Вискули”, разместились в правительственных (громко сказано) коттеджах, которые представляли собой добротные деревянные домики. Центральная усадьба предназначалась для Ельцина.
Вечером украинские гости решили поохотиться. Сначала было много желающих, но в результате на охоту пошел только Кравчук и еще пару сопровождающих. Фокин со своим лечащим врачом прогуливались по аллеям.
Через час-полтора они вернулись с охотничьим трофеем: застрелили кабанчика-сеголетка, который, как потом шутили, был привязан к дереву. Кравчук сильно и не спорил, он был доволен.
…
Ельцина и Кебича все нет. Настроение у всех начало портиться. Минск по телефону отвечал, что прием еще идет. Что делать? Решили, что пора поужинать.
…
Вдруг неожиданно открывается дверь в столовую и заходит улыбающийся Ельцин.
— А что вы тут без меня ужинаете?
— Да нет, мы думали, что вы решили отдохнуть, — наперебой заговорили присутствующие.
Ельцин переключил всё внимание на себя. Он очень ярко и искренне поздравил Кравчука избранием на пост Президента Украины, много и аргументированно говорил о потенциале Украины, который в условиях суверенитета под руководством Кравчука получит мощное развитие, особенно предприятия оборонного комплекса, металлургии, угольной отрасли.
— Дорогой Макарыч, — с доброй улыбкой говорил Борис Николаевич. – Мы с тобой сможем многое сделать.
— Согласен, — не возражал Кравчук.
…
Перешли к вопросу Ново-Огаревского процесса. Горбачеву заочно досталось от всех участников. Конечно, основной разговор вели первые лица: Ельцин, Кравчук, Шушкевич. “Разогревал” ситуацию Бурбулис. Его резкие эпитеты возбуждали собеседников. И все сводилось, по большому счету, к следующему: “А кто такой Горбачев?”, “Почему он навязывает нам, суверенам, свою волю?”, “Мы и сами, без него, можем договориться, как нам жить дальше”.
В различного рода книгах, мемуарах, интервью, других доступных для широкого круга лиц материалах много говорится неправды. Никакой пьянки не было! Проходило умеренное застолье. Политическая нить прерывалась хвалебными отзывами о белорусских разносолах, рассказами об истории пущи, ее флоре и фауне. Не соответствуют действительности и утверждения, что Ельцин прилетел в Беларусь с проектом договора о развале Советского Союза. Участники той встречи: Кравченко, Костиков и Шахрай могут подтвердить мои слова.
Именно из-за отсутствия какой-либо “заготовки” было принято решение, что ехать к Горбачеву 9 декабря 1991 года в Ново-Огарево с пустыми руками нельзя, не имеет смысла, и надо подготовить альтернативный вариант Союзного договора, который должен стать предметом обсуждения с руководителями союзных республик. Поэтому лидеры трех государств поручают представителям правительств к утру воскресенья 8 декабря 1991 года подготовить соответствующий проект.
Напрямую речь о ликвидации СССР за столом 7 декабря 1991 года не шла. Как я понимал, у Ельцина была мысль о сохранении союза, но в виде конфедерации. Такую же позицию отстаивал Кравчук, утверждая, что если останутся хоть какие-то органы союза, то со временем они укрепят свои позиции и подомнут республики.
Мозговой штурм
Собрались в гостиной коттеджа, где разместились Гайдар и Шахрай. Гайдар только-только стал заместителем председателя правительства РСФСР, курирующим экономику и реформы. С российской стороны также участвовал Козырев (глава МИД, — Прим.), несколько других сотрудников.
За столом – Гайдар, на диване лежит Шахрай, Козырев ходит по комнате.
С белорусской стороны – Мясникович, Кравченко и Костиков. Украинцев нет. Мы их ждали, но так как день близился к концу, решили начинать без них.
Много времени ушло на выработку названия проекта договора. Использовали и Союз суверенных республик — отклонено, так как аббревиатура напоминает СССР (ССР-СССР), Союз суверенных государств – отклонено (ССГ – ассоциация с отголоском времен Великой Отечественной войны). Обсуждали также название “Новые независимые государства” и др. В пользу “Содружества независимых государств” сработало то, что это будет Содружество (почти Великобритания) независимых — лучше, чем суверенных, поскольку постоянное упоминание о суверенитете наводит на мысль о реальности того суверенитета, о котором часто говорится. “Государства” – это общемировой термин, понятный лучше, чем “республика”, который, в принципе, означает форму государственного устройства, а в условиях СССР подразумевался как форма вхождения в Советский Союз, который и был государством, а республики – его частями .
Жаркие дискуссии вызвала тема “А кто мы, которые предлагают создание Содружества независимых государств? Кто уполномочил планируемых подписантов на такой шаг?” Вопрос обсуждался широко, кроме одной детали – ответственности за содеянное.
Позже появились украинские представители. Конечно, без Кравчука и Фокина. Когда они ознакомились с первыми фразами проекта, у них был очень серьезный стресс. Не утруждая себя дискуссией, они заявили: “Нам батьки ничого не говорили!”. И ушли.
В результате обмена мнениями, в основном, с подачи Шахрая, который позиционировался как компетентный юрист, знающий государственное право, пришли к выводу, что Россия, Беларусь и Украина являлись учредителями союзного договора 1922 года, и они вправе принимать решение о прекращении его существования.
Рок? Судьба?
Гайдар и я пошли в гостиницу искать машинистку, которой Козырев отдал текст.
Нашли номер, в котором ночевала эта дама. Она открыла нам дверь, еще не до конца проснувшись. На наш вопрос, где документ, она с недоумением ответила: какой документ, о чем вообще речь? Козырева она не видела ни вечером, ни утром, никаких черновиков тем более.
Я побежал в резиденцию, вызвал из-за стола Козырева и начал выяснять, где черновик соглашения. Козырев ответил, что не смог достучаться в номер машинистки и проект договора с припиской “Отпечатать!” подсунул под дверь гостиничного номера.
— Но там ничего нет, — говорю я.
— Как нет? Я же подсунул под дверь, — оправдывается Козырев.
— Пошли в гостиницу, — настаиваю.
Нехотя, Козырев согласился, и мы с ним пошли в гостиницу.
Оказалось, что Козырев стучал в дверь пустого номера, под дверь которого и подсунул черновик соглашения.
Рок? Судьба?…»
