Андрей Мурашко, начальник передвижного флюорографического кабинета — врач-рентгенолог отдела лучевой диагностики и лучевой терапии 432-го ордена Красной Звезды главного военного клинического медицинского центра Вооруженных Сил Республики Беларусь, подполковник медицинской службы. В середине февраля 2023 года, подписав добровольное согласие на участие, диагностическое отделение медицинского отряда специального назначения отправилось в Сирийскую Арабскую республику (САР) для выполнения гуманитарной миссии по оказанию медицинской помощи населению, пострадавшему при землетрясении. Именно подполковник Мурашко исполнял обязанности начальника диагностического отделения и врача-рентгенолога.
О том, как работалось в сирийском Алеппо, что удивило и чем отличаются белорусские и сирийские пациенты врач рассказал в газете «Медицинский вестник».
Не понимали — зачем?
«Оказалось, что местные пациенты всех возрастов о применении индивидуальной защиты от рентгеновского излучения не осведомлены, — пишет Андрей Мурашко.
В поликлиниках и больницах Сирии при проведении рентгеновских исследований пациенты (и женщины, и мужчины) не раздеваются. Рентгенограммы врач-рентгенолог оценивает с наличием дополнительных теней от одежды, возможных посторонних рентгенопозитивных рисунков, предметов и заколок на одежде и/или в карманах.
Для специалистов нашего госпиталя такой подход категорически неприемлем. Поэтому для местного населения в первые дни нашей работы было непонятно, зачем их просили снять одежду с области исследования, ведь у них «не раздевают». Законы шариата запрещают посторонним мужчинам смотреть на обнаженные части женского тела, но это не касается медицинской деятельности. При выполнении рентгеновских исследований в нашем диагностическом отделении у женщин допускалось наличие простой майки без рисунка при рентгенологическом исследовании органов грудной клетки, тонких штанов без рисунков и металлических элементов при исследовании нижних конечностей, хиджаба или платка без шпилек, невидимок и заколок при исследовании черепа.
Чаще женщина приходила в полевой госпиталь, в частности диагностическое отделение, в сопровождении кого-то из махрамов — взрослого сына, отца, мужа или брата, иногда вместе с ней могла прийти другая женщина. Во время рентгенологических исследований некоторые сопровождающие также присутствовали в «диагностической» палатке, укрываясь от ионизирующего излучения за большой защитной ширмой вместе с персоналом отделения».
Профессиональное
«Еще одной особенностью рентгенологического обследования населения в САР было то, что все лучевые исследования у них выполняются только в одной, прямой, проекции, во второй — очень редко. Даже при наличии патологии на прямой рентгенограмме не всегда делается боковой снимок.
Об этом говорили рентгенограммы, которые приносили и показывали пациенты (легких, суставов верхних и нижних конечностей, позвоночника), факт подтверждали доктора-переводчики. При этом в лучевой диагностике рентгеновские снимки необходимо выполнять не менее чем в 2-х взаимно перпендикулярных проекциях (в т. ч. легких), а иногда даже в 3-х и более. Это связано с тем, что рентгенограмма представляет собой плоское изображение трехмерного объекта. Следовательно, найти и установить точную локализацию обнаруженного патологического очага можно лишь с помощью второй, а то и третьей проекции.
Часто на рентгенограмме только в одной проекции невозможно визуализировать патологические изменения, а во второй проекции (например, боковой или косой) определяется явный патологический процесс. Это касается лучевой диагностики всех органов и систем организма. После первой недели работы и разъяснений пациентам и докторам-переводчикам, зачем снимать одежду с зоны исследования и почему практически все рентгеновские исследования выполняются обязательно в 2-х проекциях (а при травмах в 3-х), вопросов к диагностическому отделению не возникало, сирийские коллеги оценили наш профессиональный подход. Многие доктора-переводчики, которые помогали общаться с пациентами, даже сами прошли у нас различные рентгенологические и ультразвуковые исследования».
То жара, то холод
«Во время работы в Алеппо были необычные, непривычные для нашего военно-полевого госпиталя погодные условия, но приспособились довольно быстро. Несмотря на то, что днем было достаточно тепло, ночная температура была от -2 °С в первые дни и до +8–10 °С в крайние дни миссии. Поэтому утро после холодной ночи в отделении начиналось с обогрева «диагностической» палатки термопушкой от 30 до 90 минут (в зависимости от ночной температуры).
Это необходимо в соответствии с условиями эксплуатации аппаратов рентгеновской и ультразвуковой диагностики, а также для комфортной работы персонала и, конечно, для пациентов, которым приходилось раздеваться при обследовании.
К полудню ситуация кардинально менялась: из-за высокой солнечной активности к 11–12 часам в палатке становилось очень жарко и душно, приходилось открывать окна, максимально раскрывать входной тамбур и поднимать подол палатки, чтобы хоть немного поступал свежий воздух и можно было продолжать работать. А вот «потеть» приходилось абсолютно всем в МОСН, особенно первые 2 недели в Сирии, когда ежедневно в приемное отделение полевого госпиталя обращалось от 180 до 220 пациентов».
Сирийцев неадекватно лечили от COVID-19?
«Проанализировав результаты рентгеновских исследований различных органов и систем в САР, отметил некоторые особенности и отличия патологических изменений в сравнении с пациентами в нашей стране.
Во-первых, у большинства сирийцев в возрасте старше 50 лет определяются умеренные и выраженные, чаще двусторонние, пневмофиброзные и пневмосклеротические изменения в легких.
Вероятнее всего, это связано с неадекватным лечением COVID-19-пневмоний (или вообще с отсутствием диагностики и терапии заболевания, т. к. в период эпидемии только один тест на COVID-19 стоил около 30 долларов при средней зарплате в стране около 50 долларов).
Во-вторых, дегенеративные изменения в суставах (преимущественно коленных и тазобедренных) у сирийцев наблюдаются реже и в более старшем возрасте, чем у белорусских пациентов.
При этом у них в более раннем возрасте появляются признаки распространенного остеопороза, а к 60–65 годам у многих женщин выявляются патологические переломы позвонков».
