Эта статья была опубликована во влиятельном издании Financial Times. Бывший главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов рассказал, как сейчас живется в Москве. Полагаем, рассуждения известного человека будут интересны и для читателей «Народной Воли».
…В последнее время многие знаковые россияне продолжают находить себя в списках. Например, в тех, куда Кремль заносит опасных «иностранных агентов». Или в списках прислужников Кремля, составленных теми самыми «иностранными агентами». Алексей Венедиктов оказался в редком положении, обнаружив себя в обоих списках. 67-летний радиоведущий с львиной гривой седых волос, нарушающих законы гравитации, вызывает одновременно уважение и подозрение у обеих сторон.
Он также один из немногих известных независимых журналистов, которые все еще остаются в России. «Теперь я просто безработный пенсионер», – говорит он с легкой ухмылкой. Мы встречаемся в тосканском ресторане в центре Москвы, который любит столичная элита. Он называет его своей дачей – домом вне дома.
Несколько десятилетий он руководил радиостанцией «Эхо Москвы». Как и многие другие СМИ, Кремль закрыл ее вскоре после начала войны в Украине. Но Венедиктов быстро переключился на онлайн-вещание. Его тон не изменился, но большая часть его команды теперь за границей.
Ресторан Cantinetta Antinori может показаться убежищем среди нынешних невзгод. Свет приглушен, скатерти тяжелые и идеально выбеленные. Бутылки европейского вина вдоль стен. Но среди роскоши ведутся разговоры о войне. Изысканный ресторан находится в столице страны, обвиняемой в военных преступлениях. Каждый шаг в Москве времен войны пропитан моральной тревогой.
Венедиктов наслаждается своим двойственным положением. Он остается в дружеских отношениях со многими из окружения Владимира Путина – с той самой элитой, которую обвиняют в развязывании и ведении войны. Вместе с тем он резко критикует войну в прямом эфире. Некоторых отталкивает его близость к власти. Но Венедиктов именно это и считает своей работой.
«Моя позиция была довольно уникальной еще до начала всех этих событий, потому что я говорил со всеми. Несмотря на нараставший конфликт внутри страны и обвинения с обеих сторон, я продолжал говорить, дружить, выпивать, встречаться и беседовать со всеми. Я продолжаю это делать, и глазом не моргнув», – говорит он.
Сидя за микрофоном московской студии на утро после вторжения России в Украину, когда его слушали миллионы, Венедиктов говорил лишь об одном: Россия совершила колоссальную ошибку.
«Я вышел в эфир и сказал: мы уже проиграли. Мы уже проиграли эту войну. Чем бы это ни закончилось, даже если над Киевом будет развеваться российский флаг, последствия для России, для моего поколения, для моего сына будут катастрофическими», – вспоминает он.
Через несколько дней радиостанцию закрыли. «Мне сказали, что Путин был в ярости», – говорит он.
Мы единственные гости в зимнем саду ресторана, на закрытом внутреннем дворике. В параноидальной Москве военного времени уединение приносит облегчение. Лишь официанты подходят, чтобы принять наш заказ.
Но закрытие радиостанции было неизбежным, продолжает Венедиктов. По его словам, «Эхо» было популярно среди образованных россиян в городах, эфир был полон критических мнений. В центре всего стоял Венедиктов, извечный главный редактор. На регулярные вечеринки радиостанции приходили и лидеры оппозиции, и их тюремщики, и пропагандисты, и участницы Pussy Riot, а также мэры, министры, Михаил Горбачев и все, кто между ними.
Всё это, а также то, что «Эхо» было частью государственной медиаимперии «Газпром-медиа» (у Венедиктова был миноритарный пакет), возможно, и удерживало радиостанцию на плаву. Ее ведущие говорили свободно, даже несмотря на то, что с годами гайки все больше затягивались. До войны.
«В военное время пропаганда должна быть тотальной. Они прямо сказали: “Вы бы сеяли путаницу в умах тех, кто принимает решения”, – вспоминает Венедиктов слова, сказанные ему на мартовской встрече с министрами и генералами, когда они закрыли его радиостанцию.
Но он же называет эту встречу «большим дружеским собранием». И мне интересно: шутит ли он – или это еще одно напоминание о том, что в его мире нет ничего чисто черного или белого. 22 апреля Кремль заклеймил его иностранным агентом. «На день рождения Ленина!» – смеется он. Некоторые из его источников в правительстве быстро отвернулись от него. «Они мне прямо сказали: “Извини, ты сейчас токсичен”.
Однако многие другие поддерживают связь. Он называет имена некоторых людей, с кем переписывался утром: члены правительства, некоторые из которых горячо поддерживают войну. Нельзя не заметить, что он гордится такими контактами.
Когда прошлой весной ввели закон о военной цензуре и из страны бежала первая волна россиян, Венедиктов наблюдал, как разбредается его любимая команда. По его словам, когда большинство друзей и коллег уехали, «все стало серым». Бежали сотни журналистов других СМИ, оппозиционеры, ученые. Некоторых посадили в тюрьму. Под дверь квартиры Венедиктова подложили свиную голову. У него больше не было «Эха» и закончились деньги, чтобы платить телохранителям. Он распустил их и окопался.
«Я полезен здесь», – говорит он. Сотни тысяч слушателей, две трети из которых в России, следят за его трансляциями в YouTube. Это единственная крупная западная платформа, которую не заблокировали. Там он не боится произносить запрещенное ныне слово «война». По его словам, слушатели ждут инсайдов, поэтому он должен оставаться.
Я говорю ему, что многие российские журналисты тоже хотели бы остаться. Некоторые держались из последних сил, получая все больше повесток из полиции, до тех пор, пока это стало невозможным. Действительно ли Венедиктов в одной лодке с ними? Сразу вспоминается его дружба с пресс-секретарем Путина Дмитрием Песковым, о которой все знают, а также его милые довоенные селфи с главредом RT Маргаритой Симоньян и пресс-секретарем МИД РФ Марией Захаровой.
«Может быть, они моргнут, [прежде чем арестовать меня], а может, и нет. Я не храбрец, я трус. Если мне скажут: «Хватит!» – то я буду думать о дальнейших шагах. А если меня не предупредят, а просто схватят, то кто-то другой все равно будет думать о моих дальнейших шагах за меня», – говорит Венедиктов.
В этом месяце один из самых жестоких людей в российской политике Евгений Пригожин, командующий воюющей в Украине ЧВК «Вагнер», выступил с заявлением. Он назвал Венедиктова «врагом» за трансляцию на «Эхе» оппозиционных взглядов в течение многих лет.
Пока мы ждем блюд, сотрудники ресторана заходят один за другим, чтобы поздороваться с постоянным клиентом. Они быстро и тихо рассказывают ему, как война влияет на их семьи и жизнь. «Если мне когда-нибудь придется эмигрировать, а это может случиться, я лишусь этого», – говорит Венедиктов.
***
Венедиктов называет «людоедами» тех, кто находится в Москве, но с кем он не будет разговаривать. Это распространенный термин среди оппозиции. Его используют в отношении фанатиков, которые не только поддерживают войну, но проповедуют смерть и разрушение Украины.
«Трудно говорить с людоедами, они всегда хотят больше человеческого мяса», – говорит он. На его ярко-красной рубашке герб с рычащим львом. Это символ макиавеллистского дома Ланнистеров из «Игры престолов».
Венедиктов вырос в Москве в 1970-е. Он называет себя «законопослушным членом комсомола» (коммунистического молодежного движения), который постепенно стал критиком советской системы. Своим приходом в журналистику он называет те 20 лет, когда он работал школьным учителем истории. Он приправляет наш разговор притчами из прошлой жизни, а в это время шеф-повар ресторана приходит, чтобы принять еще один заказ: тарелку тортеллини с рикоттой, этого блюда нет в меню.
В сегодняшней российской политике Венедиктов видит те же характеры, что он узнал еще в школьном классе. «У меня тоже были маленькие Путины», – признается он. По его словам, будучи учителем, он научился говорить со всеми людьми на их языке, будь то старшеклассники или правительственные чиновники. Теперь аудитория, к которой он хочет обращаться, – это те россияне, кто и не поддерживает войну, и не выступает против нее. По его оценке, эти «безразлично лояльные» составляют около двух третей населения. «Разговаривать с людьми, которые заранее разделяют вашу точку зрения, – мне это не нужно, извините», – говорит Венедиктов.
Многие из его знакомых во властной элите были шокированы началом войны. Но шло время, и он видел, как они адаптируются. Некоторые из тех, в чьих глазах стояли слезы, сейчас транслируют на ТВ провоенные взгляды. У некоторых проснулось чувство профессионального азарта. Например, как сохранить государственный банк на плаву перед лицом западных санкций?
Его любимый ответ таким людям: «Хорошо, но не слишком ли высокий ценник?» Затем он называет число детей, убитых или раненых в Украине.
«Обычно в этот момент начинаются крики. Меня называют манипулятором и тому подобное. Но люди кричат, когда им больно. Это важно понимать», – говорит он. И добавляет: понимать кого-либо – не значит одобрять его.
Но эта грань оказывается размытой, когда он начинает защищать выбор некоторых российских чиновников в условиях войны. По его словам, пресс-секретарь Кремля просто делает свою работу, а элите ничего не осталось, кроме как сплотиться вокруг Путина, потому что санкции отрезали ее от мира.
Когда приносят основное блюдо, я говорю Венедиктову, что это моя первая поездка в Москву с начала войны. Некоторые разговоры меня глубоко обеспокоили, некоторые из моих знакомых изменились, я ошеломлена.
«А ты думаешь, я такой уж спокойный? Я в состоянии безумия и ярости, – говорит он. – Но надо ли мне сесть с друзьями и сказать им, какие они все ублюдки, и как я свободен от вины в своем безупречно белом пальто? Окей, это займет семь секунд. Что будет после этого?… Какой результат?»
Несколько раз за обедом Венедиктов вспоминает свое общение с Путиным. По его словам, Путин иногда по-домашнему называет его уменьшительным именем – не Алексей, а Лёша. Согласно одной из историй, сразу после Российско-грузинской войны 2008 года Венедиктова вызвали на встречу, и они с Путиным два часа сидели, пили белое вино и обсуждали войну.
«Тогда [Путин] говорит: “Слушай, ты был учителем истории. Что обо мне напишут в школьных учебниках?» – вспоминает Венедиктов. По его словам, в ответ он перечислил ряд событий первых двух сроков правления Путина. Но тот остался недоволен: «И это всё?»
Шесть лет спустя, в 2014 году, Венедиктов оказывается в Кремле на встрече с Путиным вместе с другими главными редакторами. Путин здоровается с каждым и, подойдя к Венедиктову, говорит: «А что теперь?» Журналист растерялся. «Я не знал, что он имел в виду, я не провел параллели», – вспоминает он. «Учебники», – говорит Путин, только что аннексировавший Крым.
В последующие годы, когда протесты против Путина усилились, Венедиктов вступил в государственные структуры. Московская мэрия выдвинула его в свою «Общественную палату» – площадку для доведения запросов общества до чиновников. Многие воспринимали ее как дымовую завесу, ведь в то же время нарастали протесты и подавлялось настоящее гражданское общество. Венедиктов также согласился быть рупором попыток правительства ввести электронное голосование – систему, которая, как теперь считают многие в оппозиции, использовалась для кражи голосов.
Венедиктов отвергает эти обвинения. Но в октябре команда Алексея Навального, сидящего в тюрьме лидера оппозиции, включила имя журналиста в список тех, против кого, по их мнению, Запад должен ввести санкции за помощь Путину при фальсификации выборов. Венедиктов говорит, что не будет спорить с ними, так как это неэффективно – и он, и сторонники Навального против войны. Редактора обвиняют и в двух случаях неподобающих отношений с женщинами, что он также отрицает.
Я напомнила ему об одном московском лете до войны, когда по ложному обвинению в торговле наркотиками арестовали известного журналиста-расследователя. Тогда тысячи людей вышли на протест, призвав освободить его. Многие были задержаны, в том числе некоторые журналисты. Тогда же Венедиктова сфотографировали на съезде правящей элиты за одним столом с чиновниками и пропагандистами.
Для некоторых этот контраст стал большим разочарованием. Но другие позже признали, что Венедиктов был одним из тех, кто дергал за ниточки и добился снятия обвинений с журналиста. В итоге он вышел на свободу.
«Вот на что я тратил свою репутацию, свои ресурсы. Ты думаешь, я сожалею об этом? – говорит Венедиктов. – Я человек компромисса и продолжаю оставаться человеком компромисса».
«При Иване Грозном или при Сталине – мы всегда живем в рамках системы», – говорит Венедиктов.
Но сейчас его «ресурсы» исчерпаны: «Глава московской полиции не берет трубку. Я больше не могу никого вытащить. Но я все еще могу говорить».
На самом деле, он лишь передал эстафету. «Роман продолжает», – говорит он. Речь идет о Романе Абрамовиче – олигархе, находящимся под санкциями, который негласно участвовал в обмене пленными и других переговорах в ходе войны. «Я ему сказал: «Не останавливайся, кто бы что ни говорил”, – рассказывает Венедиктов. – Такие люди замолвят за вас словечко даже в Судный день».
***
За окном мерцают снежинки. Московская суета. Полки магазинов полны иностранных продуктов.
Но на автобусных остановках теперь красуются портреты солдат, погибших или воюющих в Украине. Как говорит Венедиктов, будто атомная бомба взорвалась, но ударная волна еще не дошла до города: «И хотя радиация есть, мы ее не видим и не чувствуем. У нее нет запаха».
Но она уже проникает в личную жизнь людей, разделяя семьи из-за политических разногласий и оставляя город усеянными пустыми квартирами десятков тысяч уехавших.
Когда началась война, сын Венедиктова был в армии на срочной службе. Срочников тогда не планировали отправлять на Украину (хотя были исключения, некоторые даже погибли там). Поэтому всю весну он провел в подмосковном военном госпитале. «Стирка бинтов! XXI век, а бинтов не хватало!» – восклицает Венедиктов.
Наша еда была вкусной, но я почти не замечала, что мы ели. Я чувствую, что еще не дожала его. Никогда не бери интервью у интервьюера, говорила я себе. Приносят кофе и желе.
А что, если прямо спросить, в чем он чувствует свою вину? «Мы не расслышали грохота армейских сапог», – отвечает Венедиктов.
По его словам, долгие годы он считал коррупцию главным пороком правителей страны. «Зачем им война? Для чего? Им нужны дворцы! Яхты! Сицилия! Сардиния! Оказалось, что это прикрытие», – говорит он. Пелена, скрывавшая закоренелый милитаризм и реваншизм.
В последний раз он говорил с Путиным весной 2021 года. Он задал ему вопрос не о войне, а о политзаключенных. Хотя уже тогда к границам Украины стягивали войска.
«Можно было начать говорить об этом уже после войны в Грузии, – объясняет Венедиктов, имея в виду конфликт 2008 года. – Он не лгал. Путин не пытался нас обмануть. Мы могли разглядеть все это уже тогда».
«Я находился так близко ко всему этому, что мог увидеть, – говорит Венедиктов. – Но мы всё про…ли, как говорится».
Полина Иванова.
